Глава 18. Ультиматум
На какое-то время Така перестал все время жалеть себя. По иронии, это изменение не всем понравилось: для большинства львиц беспомощность Таки была его единственной чертой, которая их притягивала. Благодаря своей тайной вере он не нуждался в жалости, да и не внушал ее. Он бодро расхаживал с важным видом, искренне веря в свою великую судьбу.
Муфаса держался с большим достоинством. Он никогда не умолял и не упрашивал, но у него было все, чего он хотел. Возможно, именно это нравилось Сараби. Возможно, ей нравились твердая лапа и шаловливость.
Така пришел к впадине в Скале Прайда, в которой собиралась дождевая вода. До конца дня он хотел удовлетворить хотя бы одно из своих желаний. Вода была кристально чистой — казалось, маленькие рыбки дразнили его, плавая рядом. Он пил, и по поверхности воды расходились круги, искажая его отражение. Все же он смог заметить темно-желтую фигуру, спустившуюся к нему. Така знал, что точно выбрал время, еще до того, как обернулся.
— Вода свежа, как весенний дождь, Сараби.
— Така, это ты.
Он поднял голову и добродушно улыбнулся.
— Разве ты не прекрасна сегодня.
— Ну… спасибо.
Он наклонился назад к воде и продолжил пить. Она присоединилась к нему, когда поняла, что он не собирается уходить. Время от времени он посматривал на нее. Наконец, он напился и вытер морду своей большой лапой.
— Я думал о прошлом. Ты всегда была так заботлива. Муффи всегда злило, когда ты ласкалась ко мне. Я не знал, как сильно он любит тебя. Если бы знал, то не принимал бы тебя как должное. Я относился бы к тебе лучше.
— Ну, это уже в прошлом.
— Правда? — он обезоруживающе улыбнулся. — тебе по-прежнему неприятно мое присутствие. Я соскучился по временам, когда ты смотрела мне в глаза без предчувствия, что случится что-то плохое. У тебя красивые глаза. Боже, как мне их не хватает! — он отвел взгляд в сторону. — Теперь мы почти не разговариваем — ты всегда находишь отговорки. Сэсси, мне не хватает тебя. Ты моя молочная сестра. Я просто хочу знать, что все еще нравлюсь тебе.
— Разумеется, нравишься. Если бы ты держал себя в лапах, я бы не боялась показать это.
— Боялась?! — Така понял, смущенно улыбнулся и сказал: — почему, моя дорогая Сэсси? Нет ни одного достойного упоминания льва, у которого от одного взгляда на тебя сердце не начнет биться немного чаще. Этого не стоит бояться. Твои глаза как свежие цветы, влажные от утренней росы. Когда я смотрю на них, я чувствую себя счастливым. Я люблю твой взгляд, твой запах, твою походку. Кто не любит?
— Ты очень милый, Така, — сказала она сдержанно, — но в Прайде есть и другие львицы, не менее привлекательные. Найди себе одну. Единственную. Ты должен получше ее узнать. Я хочу, чтобы ты был счастлив, как мы с Муффи. Правда, хочу.
— Да, есть другие львицы, — мягко сказал Така. — Для кого-то, может быть, они прекрасны, как ты, Сэсси, но ни одна из них слезинки не проронила, когда мне было больно. Ни одна из них не была добра ко мне. Ни одна из них не являлась мне во снах. Только ты, всегда ты. Муффи был хорошим братом, а ты была хорошей подругой. О боги, каждый раз, когда он занимается с тобой любовью, я готов умереть. Я просто готов умереть! — он так сильно прикусил губу, что его шерсть окрасили маленькие капельки крови.
— Така! — твердо сказала она. — Возьми себя в лапы! Когда ты найдешь себе львицу, мы можем оставаться друзьями. Друзьями, Така, как когда мы были львятами. Ты пугаешь меня своим поведением. Я не верю тебе. Если хочешь, чтобы львица полюбила тебя, ты тоже должен любить ее и сделать так, чтобы она чувствовала себя единственной. Найди ту, что хочет чувствовать себя единственной, и дай ей то, что она хочет.
— Ты не понимаешь меня, да? — Така собрался уходить. — Я не могу выбросить тебя из головы. Сэсси, ты убиваешь меня изнутри.
Ища защиты от солнца, он устроился в тени холмика, и потянулся перед сном. В этот момент к нему подошел другой лев. Это был Ахади.
— Пройдемся со мной, сын.
Ахади, не произнося ни слова, шел медленно вверх по извилистой тропинке, ведущей к выступу Скалы Прайда, но вместо того, чтобы войти в пещеру, он поднялся по выступу и сел на возвышении в величественном молчании. Така подошел к нему и сел рядом.
— Положи голову мне на гриву, — промурлыкал Ахади.
Така неохотно сделал это.
— Зачем ты хотел меня видеть?
— Я твой отец. Мне нужны причины?
Очевидно, не нужны — они долго сидели рядом; легкий бриз спутывал их гривы вместе. Невесомые облака плыли по лазурному небу, и орел, повелитель небес, величественно парил на неподвижных крыльях. Мгновение два короля, каждый своего владения, смотрели друг на друга; орел качнул крыльями, и Ахади помахал лапой. Така начал расслабляться, его тревоги медленно уносились ветром. Он слышал размеренное биение сердца отца, и чувствовать, как его грудь поднимается и опускается в такт дыханию. Чувство спокойствия и защищенности пробудило воспоминания из глубин его сознания.
— Однажды я сказал, что ты можешь рассказать мне обо всем, когда будешь готов, — Ахади нежно прижался к Таке. — Я устал ждать, сынок. Я беспокоюсь о тебе, ты в ловушке собственных чувств. Доверься мне.
— Я в порядке. Правда.
— Должно быть, ужасно страдать так, как ты страдаешь из-за Сараби.
— Но, отец, я не страдаю из-за Сараби.
— Неужели? — Ахади вздохнул. — Муффи подергивает кончиком хвоста, когда обманывает. Ты всегда морщишь нос. Отец знает такие вещи. Я спрашиваю тебя, мой голос звучит рассерженно?
— Нет, сэр.
— Но он звучит обеспокоенно, не так ли?
— Да, сэр.
— Я очень обеспокоен. Мы с твоей матерью хотим, чтобы ты был счастлив. Мы также хотим, чтобы и Муффи был счастлив. Становится все труднее угодить вам обоим: все, чего хочешь ты, принадлежит Муффи, — Ахади положил лапу ему на плечо. — Он любит тебя, сынок. Он твой брат. Я рад за него и хочу, чтобы и ты был рад за него. Более того, я хочу радоваться за тебя. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
— Думаю, да.
— Сынок, я люблю тебя. Ты всегда был умным и чувствительным. На ком бы ты ни женился, она будет счастлива. Она будет дорожить каждым моментом с тобой, мой сын. Ты думаешь о романтике и мечтаешь об этом, но это только иллюзия. Вернись к реальности. Сараби говорила с твоей матерью и со мной, и мы знаем, до чего ты дошел.
Така замер.
— О боги.
— Не беспокойся. Она ни слова не сказала Муффи, и мы не скажем. Она не желает тебе зла. Сараби очень огорчена сложившейся ситуацией и чувствует себя виноватой из-за того, что разочаровала тебя. Мы с Акаси считаем, что тебе нужно как можно быстрее найти себе другую львицу.
— Но я не хочу другую львицу. Она все, что я хочу. Она была моим королевством. У Муффи было свое королевство, но теперь он забрал и мое, — Така начал плакать. — Она любила меня, папа. Она так говорила.
Ахади вздохнул и лизнул его щеку.
— В твоем возрасте тебе лучше дать выход всем этим новым, сильным чувствам. Я понимаю, как ты желаешь Сараби, но она не может быть твоей. Иди, поплачь о своей потере, но затем продолжай жить. Эланна уже давно положила на тебя глаз. Если ты раскроешь глаза, то сразу это увидишь. Может, ты захочешь поговорить с Рафики и узнать, что говорят духи — и не говори мне, что он тебе напредсказывал, не желаю даже слышать об этом, — он повернулся и посмотрел Таке в глаза. — Я даю тебе три месяца, целый сезон, чтобы ты завязал с кем-нибудь другим серьезные отношения.
— Или?
— Или мне придется оградить Муффи и Сэсси от постоянного беспокойства. Ты получишь простое Посвящение, и я отправлю тебя в Большой Мир.
— Отец!
— Я не шучу. Нам с матерью будет больно, но мы должны думать не только о себе. Муффи — хороший лев, и когда-нибудь он станет Королем. Он имеет право на преданность собственного брата. Если ты не можешь дать ее, то ты должен уйти в Большой Мир, где ты или станешь ответственным, или превратишься в падаль. Така, ты уже не львенок.
